ЭКОНОМИКА ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА

1) экономика страны или стран, находящихся в процессе экономической трансформации, т.е. перехода от одного состояния социально-экономической системы к качественно иному состоянию. Э.п.п. (economy in transition) обладает рядом специфич. характеристик, отличающих ее от экономики, находящейся в относительно стационарном состоянии и развивающейся на собственной основе, путем совершенствования и частных изменений присущих ей институтов, связей и отношений. Развитие Э.п.п. происходит путем возникновения на этапе перехода новых институтов, связей и отношений, соответствующих нарождающемуся социально-экономич. строю и вытесняющих старые. В результате возникают новые макро- и микроэкономич. закономерности и тенденции, социальные и политич. изменения, возникают новые задачи экономич. политики. Следует отметить, что нек-рые сходные закономерности и тенденции в отд. периоды могут наблюдаться и в рамках относительно стационарного развития общественно-политич. системы – напр., после крупных войн и др. общественных потрясений (таковы, напр., ускоренная инфляция и гиперинфляция, необходимость структурной перестройки промышленности и т.п.). В таких случаях говорят о квазипереходной экономике; 2) экономическая научная дисциплина (транзитология – transitology), предметом которой являются проблемы экономической трансформации, а объектом – экономика страны или стран, находящихся в процессе перехода от одного состояния социально-экономической системы к качественно иному состоянию. В конце ХХ в. – нач. XXI в., в силу понятных историч. причин, в центре внимания ученых-транзитологов (сам термин «транзитология» предложил в 1992 амер. экономист Майкл Буравой) находятся вопросы перехода от централизованно планируемой социалистич. экономики к рыночной капиталистической, рассматриваемые в тесной связи с политич., социо-культурными и др. аспектами. Собственно Э.п.п. как научная дисциплина возникла в нач. ХХ в., однако ее проблемы нашли отражение вначале в марксистской лит-ре, поскольку именно здесь, в теории общественно-экономических формаций, был впервые поставлен вопрос о возможности и неизбежности смены одного экономич. строя другим. Классич. работы марксистского направления, специально посвященные этой тематике: К. Каутский «На другой день после пролетарской революции» (1922), а в России – Н. Бухарин «Экономика переходного периода» (1920). Однако, они имели два осн. недостатка: проблемы перехода трактовались в них прямолинейно и по сути сводились к анализу лишь проблем перехода от капитализма к социализму. Что же касается работ, выходивших в советское время, то большинство из них естественным образом несло на себе печать вульгаризаторства и догматизма, характерного для тоталитарного общества. Конец ХХ в. ознаменовался резким усилением внимания к проблемам экономич. трансформации, когда междунар. экономич. и политич. сообщество столкнулось с принципиально новым классом таких проблем – посткоммунистической трансформацией. Почти 30 странам с населением более 300 млн чел. предстояло решать задачу, невиданную до того в мировой истории, – переход от системы, основанной на тотальном огосударствлении экономич. и политич. жизни, к основам рыночной демократии. Причем если в ряде стран Центральной и Восточной Европы это было возвращением к относительно недавнему прошлому, то на постсоветском пространстве речь шла о восстановлении фактически заново хозяйственно-политич. принципов, к-рые практически стерлись из памяти всех живущих поколений. А поскольку режима, более или менее соответств. соврем. критериям рыночной демократии, не знала и добольшевистская Россия, то задача оригинальная оказывалась еще и чрезвычайно трудной. В дополнение к этому она осложнилась тем, что ни у кого не было времени на обсуждение соответств. проблем. Коммунизм рухнул в 1989–91. Однако еще в 1986–88 никем всерьез не обсуждались проблемы предстоящего крушения советской системы. Внутри восточного блока это было невозможно по понятным политич. причинам. Вовне, на Западе, эта тема казалась неактуальной: советологи продолжали писать свои эссе об устойчивости советской системы и лишь дискутировали, будут ли горбачевские реформы умеренными, или же нового лидера ждет судьба Н.Хрущева. Серьезные же экономисты и вовсе не интересовались событиями в этой части мира. Известную подготовительную роль в становлении транзитологии в ее соврем. виде сыграло то, что в ряде литературных источников внутри этих стран на протяжении 60–70-х гг. разрабатывались проблемы повышения эффективности хозяйственной системы путем расширения сферы действия рыночных отношений («рыночный социализм», «теория совершенствования хозяйственного механизма», «теория оптимального функционирования социалистической экономики»). Принцип. особенностями этих концепций были: признание в той или иной форме конвергенции капитализма и социализма как существа требуемых преобразований; отказ от легитимации частной собственности на средства производства. Эти концепции составили теоретическую основу первых шагов реформаторских правительств по направлению к рыночной демократии (работы А. Аганбегяна, Н. Петракова, Н. Федоренко, С. Шаталина, В. Брюса, О. Ланге, Л. Самуэли, О. Шика). В дальнейшем, по мере развертывания кризиса коммунистич. (по зап. терминологии) экономики, в дискуссии по вопросам посткоммунистич. перехода включились специалисты по экономике развивающихся стран (development economics), по макроэкономике (прежде всего в части денежной политики), по институциональной экономике (institutional economics). Исследования, до того находившиеся на периферии экономич. мысли, оказались в центре внимания экономистов с мировым именем. Среди них Р. Дорнбуш, Дж. Сакс, М. Оулсон, Дж. Стиглиц, М. Бруно, С. Фишер и др. Можно выделить три группы социально-экономич. проблем, к-рые стали актуальными с крушением коммунизма и вокруг к-рых так или иначе разворачиваются соответств. дискуссии на соврем. этапе. Во-первых, проблемы либерализации и макроэкономич. стабилизации. Строго говоря, это разноплановые проблемы, но исторически они оказались неразрывно связанными. Кризис системы в большинстве стран совпал с финансово- бюджетным кризисом (хотя острота его существенно различалась), и задачи перехода к рыночному ценообразованию по сути оказались другой стороной проблемы остановки инфляции. В принципе этот тип проблем был довольно хорошо изучен экономич. наукой ХХ века – как на модельном уровне, так и с т.з. конкретного опыта разл. стран, успешно или безуспешно решавших задачи преодоления дирижизма и инфляции. Во-вторых, институциональные проблемы, т.е. формирование развитой системы отношений частной собственности на руинах «общенародного» монополизма. Это поистине невиданная до настоящего времени задача. Здесь оставалось много неясного – как в теории, так и на практике. И ответ на вопрос о той или иной модели развития, о правильном или оптимальном пути приватизации могла дать только практика посткоммунистич. трансформации. Определенные дискуссии на эту тему велись примерно с середины 80-х гг., но внятной программы, разумеется, не было и быть не могло. Единственное, на что можно было опираться, сводилось к известной «теореме Коуза»: не так уж важно, как распределена собственность, важно, чтобы права собственности были четко закреплены. Однако уникальность советского общества, полностью отрицавшего частную собственность и легальное обладание богатством, вызывала серьезные вопросы о применимости стандартных макроэкономич. закономерностей при трансформации этой системы. Наконец, в-третьих, самостоят. проблемой оставались возможности и перспективы экономич. роста. Особенное значение этому вопросу придавали: необходимость коренной структурной трансформации хозяйственной структуры посткоммунистич. обществ, способы адаптации индустриальных экономик к постиндустриальным требованиям, а также принципиальная способность той или иной страны «восточного блока» догнать со временем развитые страны по уровню экономич. развития и благосостояния населения. По всем указанным группам вопросов транзитология за последнее десятилетие ХХ – начало ХХI вв. имеет существенные научные достижения как в сфере теоретич. анализа и экономико-математич. моделирования, так и в сфере эмпирич. наблюдений и обобщения практич. опыта. Эти достижения во многом способствовали формированию эконом. политики и успешной посткоммунистич. трансформации в тех странах, где рекомендации Э.п.п. адекватно воспринимались правительствами и населением (Польша, Эстония, Чехия и др.). Среди основных – выводы о неизбежности разнообразия форм посткоммунистич. перехода в разных странах, что объясняется прежде всего зависимостью этих форм от характера и тенденций развития предшествующей системы (path dependency), о взаимодействии национальных и общих тенденций и особенностей переходных процессов, о региональной неравномерности темпов преобразований внутри отд. стран, о роли этнических и соц. факторов, а также междунар. институтов в реализации программ посткоммунист. перехода в разных странах (Я. Джефриз, Р. Лейард, А. Ослунд, а также в России – А. Илларионов, ряд ученых из Института экономических проблем переходного периода в Москве, В. Мау и др.). Детально, на модельном уровне, исследована проявляющаяся повсеместно U-образная форма динамики ВВП в переходных странах, причем выявлено взаимодействие факторов, приводящее к такой форме кривой (О. Бланшар). Осуществлены многочисл. исследования таких явлений, как ускоренная инфляция и гиперинфляция в переходных экономиках, в связи с чем выявлен ряд полезных для практики закономерностей (напр., «Эффект Танзи–Оливьера»), трансформационные эффекты в сфере структурных сдвигов («Эффект Гершенкрона») и ряд других. Мировая лит-ра по транзитологии, несмотря на молодость науки, насчитывает уже тысячи наименований. В ряде университетов, в т.ч. российских, читаются курсы Э.п.п. Сформировалось общее представление о структуре этой дисциплины. Среди ее осн. разделов: типичные формы и инструменты посткоммунистич. перехода, теория приватизации, восстановление гражданского общества, междунар. аспекты Э.п.п. и др. В рамках Э.п.п. сталкиваются несовпадающие и противоречивые взгляды по нек-рым принцип. вопросам. Напр., хотя практически общепринят тезис о том, что в основе посткоммунистич. перехода лежит либерализация общественного устройства, высказывается и противоположная точка зрения (со ссылкой на известный опыт Чили). Наряду с теорией посткоммунистич. перехода методом «большого скачка» (или, что то же, «шоковой терапии») распространены взгляды сторонников т.н. эволюционной трансформации централизованно планируемой экономики в рыночную (см. Градуализм). Аргументация сторон хорошо известна и изучена, но историч. опыт пока подтверждает справедливость позиции сторонников либерализации и шоковой терапии: в странах, последовательно проводивших их в жизнь, темпы экономич. роста после выхода из трансформационного кризиса оказывались, как правило, существенно выше, а трудности, с к-рыми пришлось встретиться населению, – ниже, чем в странах, где эти методы частично или целиком были отвергнуты. Окончательный ответ на эти и нек-рые др. вопросы транзитологии может дать только время.